Георгий Исаакян: Театр всегда работает с сегодняшним зрителем и никогда со зрителем вчерашним

23 июня в Музыкальном театре премьера оперы одного из самых известных произведений Джузеппе Верди — «Риголетто» в постановке Георгия Исаакяна, художественного руководителя и главного режиссера Московского государственного академического детского музыкального театра имени Н.И.Сац.

Что такое опера semi-stage? Как возникла идея о переносе действия в Нью-Йорк 1930-х годов, и что общего у краснодарских зрителей с итальянскими героями?  Об этом рассказал сам Георгий Исаакян.

— Георгий Георгиевич, расскажите о выборе жанра.

— Жанр semi-stage — это некий особый жанр, спектакль в полуконцертной-полусценической версии, в котором режиссерская мысль должна приспосабливаться к сложным сценическим условиям, когда у нас нет ста процентов театрального пространства, как мы привыкли. Нет открытой сцены, нет кулис, и все участники истории поставлены в жесткие рамки. С одной стороны, это тяжело, с другой — очень стимулирует фантазию.

— Как и у кого возникла идея сделать оперу в стилистике гангстерских фильмов и нуар детективов 20-30-х годов ХХ века? Что стало отправной точкой?

— Вся идея с «Риголетто» и версией semi-stage для Краснодарского музыкального театра возникла из внешнего вида пожарного занавеса. Это было первое, что я увидел в начале работы над спектаклем. Тут же стало понятно, что такой доминирующий, современный и очень авангардный фон размером во всю сцену спрятать невозможно. Но с этим и не нужно было спорить, это нужно было использовать. Также как дирижер использует железный занавес в качестве отражающего экрана для звука, чтобы изменить и улучшить акустику, режиссер и художник должны сделать так, чтобы фон работал на нас, а не против. Вместе с Татьяной Барановой мы стали размышлять, где и как могли увидеть похожую эстетику и очень быстро пришли к улочкам Нью-Йорка с их фасадами зданий, зашитыми бесконечными пожарными лестницами. Включилась фантазия и появилось развитие: Нью-Йорк, итальянский язык и имена, гангстеры. Так появилась маленькая Италия, а потом мы уже с артистами стали вытаскивать на поверхность какие-то интересные вещи. Например, ключевым в опере стало слово вендетта. В традиционном «Риголетто» зритель пропускает его мимо ушей, но мы акцентируем на нем внимание, вызывая у зала ассоциации с нашей стилистикой.

— Зачем вообще нужно было что-то менять в классической постановке?

— Мне кажется очень важная вещь для театра — это попадания в зрительский опыт ощущений. Гангстерская история нашим современникам все-таки гораздо ближе истории Мантуанского герцога, поэтому возник спектакль в таком облике. Тем более, что мы пережили лихие 90-е и понимаем, что такое разборки, стрельба в кафе, похищения. Театр всегда работает с сегодняшним зрителем и никогда со зрителем вчерашним.  С одной стороны, это экстремальная работа, а с другой стороны, важен традиционный подход и серьезное отношение: уникальные декорации, кропотливая подготовка. Для меня это любопытный опыт. Работа в ограниченных условиях подстегивает фантазию. Это вызов. Вызов для режиссера, в первую очередь, вызов для дирижера, для оркестра, который играет в новых для себя условиях, вызов для певцов, потому что они работают в очень непривычной обстановке, вызов для художников, с точки зрения технической части.

— Новость о премьере стала известна еще несколько месяцев назад. Долгое время мы ожидали оперу в концертном исполнении. Что произошло, и что изменило концепцию?

— Идея о перевоплощении оперы в концертном исполнении в semi-stage оперу принадлежит Музыкальному театру. С Татьяной Михайловной Гатовой мы знакомы много лет и являемся добрыми коллегами. Наши театры входят в Ассоциацию музыкальных театров. Творческое объединение «Премьера» имени Леонарда Гатова — самый активный участник этой организации. У нас давние теплые творческие отношения и Татьяна Михайловна решила, что мой режиссерский дебют в Краснодаре должен состояться в таких экстремальных условиях.

— Получается, вам не приходилось работать в Краснодаре раньше?

— В Краснодаре я не работал никогда, хотя мои спектакли идут практически во всех крупных городах России. Так получилось, что многие мои друзья успели здесь поработать: Дмитрий Бертман ставил «Онегина», Роман Виктюк осуществил несколько спектаклей. Мой учитель Алексей Степанюк ставил здесь «Кармен». Поэтому я всегда был в мыслях о работе в Краснодаре.

— Такая необычная интерпретация классики частая история в вашей карьере?

— Наверное я слукавлю, если скажу, что в моей жизни никогда не было таких экстремальных опытов и ситуаций. Я периодически ввязываюсь в какие-то безумные истории. Сразу после Краснодара я поеду в Петербург, где тоже буду делать совершенно сумасшедшую историю — оперу под открытым небом в Петропавловской крепости. Мне кажется, что такой опыт во всяком случае любопытен и это особенный опыт для театра, для зрителя, которые вдруг сталкиваются с непривычным обликом оперы и оперного театра.

— Поговорим об опере. Один из главных персонажей оперы Риголетто — шут. Какова его роль в современной реальности?

— Дело в том, что при каждом человеке власти и богатства всегда есть эдакий прихвостень, развлекатель, тамада, организатор кутежа — вот такой вот склизкий, не очень приятный, но необходимый персонаж.

— Какие впечатления оставил у вас Краснодар? Вам нравится наша самопровозглашенная южная столица?

— На самом деле это беда для режиссеров. Мы практически не видим города, в которые приезжаем, потому что из аэропорта едем сразу в театр и проводим основную часть времени в закрытом помещении,  в четырех стенах. В Краснодаре я успел увидеть одну улицу, и она очень милая. Поскольку я сам вырос на юге, южная жизнь, более расслабленная и более солнечная во всех смыслах для меня очень родная, и, надеюсь, что итальянский дух «Риголетто» очень хорошо ляжет на ощущение публики, потому что нас всех объединяет этот знаменитый южный темперамент.

Маргарита БАЛЫКОВА